За правое дело (Аудиокнига) Гроссман Василий
Аудиокнига: За правое дело
Автор: Василий Гроссман
Жанр: Военно-исторический
Издательство: скачать бесплатно
Исполнитель: Сергей Кирсанов
Продолжительность: 31:38:52
Аудиокодек: MP3
Битрейт аудио: 96 kbps
Размер: 1.3 Gb
Роман «За правое дело» — выдающееся произведение о войне по силе правды и таланта, по мощи авторской мысли. В. Гроссман описывает великое «чудо» Сталинграда.
В 1952 Гроссман опубликовал роман "За правое дело" (1953; после разгромной статьи М.Бубеннова в газете «Правда» роман вышел в 1954 в сокращенном варианте; полное изд. 1956), который, наряду с другими произведениями т.н. «окопной» правды о войне, выдвинул в первый ряд ее героев реальных бойцов в реальных, порой драматических обстоятельствах (окружение и прорыв из него). Рукопись продолжения романа под назв. "Жизнь и судьба" в 1960 была отвергнута печатью и изъята органами КГБ; сохраненный экземпляр в 1980 был опубликован в Швейцарии, в 1988 – в СССР (наиболее достоверная редакция издана в 1990). Здесь аналитическая мысль писателя, оценивая подвиг «простого» человека на войне как естественное поведение в неестественных обстоятельствах, видит в противостоянии немецкой и советской армий не борьбу различных идеологий, но столкновение двух однотипных государств.
Скачать аудиокнигу бесплатно За правое дело - Гроссман Василий
Краткий текст аудио книги:
Американский полковник жил в отдельном боксе особого барака. Ему разрешали свободно выходить из барака в вечернее время, кормили особым обедом. Говорили, что по его поводу был сделан запрос из Швеции, – президент Рузвельт просил о нем через шведского короля.
Полковник однажды отнес плитку шоколада больному русскому майору Никонову. Его в особом бараке интересовали больше всего русские военнопленные. Он пытался заводить с русскими разговор о немецкой тактике и о причинах неудач первого года войны.
Он часто заговаривал с Ершовым и, глядя в умные, одновременно серьезные и веселые глаза русского майора, забывал, что тот не понимает по-английски.
Ему казалось странным, как же не понимает его человек с таким умным лицом, да еще не понимает разговора о предметах, которые сильно волнуют обоих.
– Неужели вы ни черта не понимаете? – огорченно спрашивал он.
Ершов по-русски отвечал ему:
– Наш уважаемый сержант владел всеми языками, кроме иностранных.
Но все же на языке, состоящем из улыбок, взглядов, похлопываний по спине и десятка-полутора исковерканных русских, немецких, английских и французских слов, разговаривали о товариществе, сочувствии, помощи, о любви к дому, женам, детям – лагерные русские люди с людьми десятков разноязычных национальностей.
«Камрад, гут, брот, зупэ, киндер, сигарет, арбайт»[4] да еще с дюжину немецких слов, рожденных в лагерях: ревир, блокэльтерсте, капо, фернихтунгслагер, аппель, аппельплац, вахраум, флюгпункт, лагершуце, – хватало, чтобы выразить особо важное в простой и запутанной жизни лагерных людей.
Были и русские слова – ребята, табачок, товарищ, – которыми пользовались заключенные многих национальностей. А русское слово «доходяга», определявшее состояние близкого к смерти лагерника, стало общим для всех, завоевало все пятьдесят шесть лагерных национальностей.
С набором в десяток-полтора слов великий немецкий народ вторгся в города и деревни, населенные великим русским народом, и миллионы русских деревенских баб, стариков, детей и миллионы немецких солдат объяснялись словами – «матка, пан, руки виерх, курка, яйка, капут». Ничего доброго из этого объяснения не получалось. Но великому немецкому народу хватало этих слов для того дела, которое он совершал в России.
Но так же ничего хорошего не получалось из того, что Чернецов пытался заговаривать с советскими военнопленными, – хотя он за двадцать лет эмиграции не забыл русского языка, а превосходно владел русской речью. Он не мог понять советских военнопленных, они чуждались его.
И так же не могли договориться советские военнопленные, – одни, готовые умереть, но не изменить, другие, помышлявшие вступить во власовские войска. Чем больше говорили они и спорили, тем меньше понимали они друг друга. А потом уже они молчали, полные ненависти и презрения друг к другу.
В этом мычании немых и в речах слепых, в этом густом смешении людей, объединенных ужасом, надеждой и горем, в непонимании, ненависти людей, говорящих на одном языке, трагически выражалось одно из бедствий ХХ века.