Танцуют все (Аудиокнига) Мельник Сергей

Вот как-то удалось мне в жизни совместить две, казалось бы, не совместимые грани. В частности любовь и столь же яростную ненависть к дорогам. С одной стороны есть, определенно, есть что-то душещипательное в веренице пройденных километров и в чехарде уплывающих куда-то за спину деревьев. Что-то такое зыбко невесомое, что наводит на томительные думы и вроде как убаюкивающе раскрепощает тебя, заставляя, успокоится и смотреть трезво в будущее. Но как всегда в путешествиях, как это уже бывало и не раз в прошлом, все это возвышенное настроение разбивалось хрустальными осколками о суровую действительность банального комфорта.

  - Ну что вы там барон? Живы ли вы мой юный друг? - Граф Десмос постучал своей тросточкой по разлапистой ели, под которой я в задумчивости и в тягостных трудах пытался справить утренний туалет.

  - Япона мать! Граф! - От его стука по стволу древа, миллиард капелек от ночного дождя обильно засевших на ветвях, сорвались вниз леденящим душем на мое полуобнаженное, юное и еще не совсем оправившееся (от болезней) тело, заставляя подскочить на месте выше своего роста и пребольно коснутся темечком одной из ветвей. - ... вас...в...и...!

  - Барон! Я вас умоляю, где ваши манеры? - Расплывшись в улыбке и вскинув бровь, остановил мои словоизлияния глава вампирского гнезда. - Сдержанней надо быть, сдержанней!

  - Да идите вы знаете куда граф? - Меня аж дрожь пробила, когда остатки капелек упавших за шиворот завершили свой путь по моему позвоночнику вниз.

  - Куда барон? - Паршивец даже не думал стирать свою мерзкую улыбочку.

  - За сухой бумагой! - Буркнул я, вновь присаживаясь под елочку. - Эту вы сударь привели в полную негодность, промочив окончательно!

  Две с половиной недели, две с половиной недели мы шли караваном растянувшись по дорогам, полям, лесам и весям Финора, и если первое время нам везло с солнечными деньками и ласковым солнышком, то вот уже четвертый день кряду осень заявляет свои права укрывая все непроглядной марью тумана, мелкой взвесью всепроникающего моросящего дождя и тяжестью полновесных капель барабанящих по настилам повозок с наступлением темноты.

  Нет, не успели добраться до столицы до дождей. Поплыли дороги, разверзлись хляби небесные и грязища неимоверная набросилась на нас, налипая не то что на колесный ход наших повозок, но даже лошадей заставляла с трудом выдергивать свои копыта из размякшей земли.

  Теперь плетемся, не едим. Местами плывем, будем надеяться, ползти на брюхе не придется.

  По возвращению в лагерь тут же плюхаюсь в инвалидное кресло, позволяя слугам укутать меня с головы до ног в теплые одеяла и подкатить к костру, где уже в спешном порядке накрывали утренний стол для завтрака моей персоны.

  - Это ты там так орал? - Вопросом встретила меня бабушка Априя, под хохот присоединившегося к нашему столу Десмоса. - Ты теперь каждое утро будешь оповещать лагерь о своем пробуждении и свершении естественных надобностей?

  Что поделать если мне все эти дождливые дни кряду, то и дело кто-то устраивал самое натуральное "заподло" по утрам. Вспомнив вчерашний кошмар, я даже сейчас с ужасом ощущаю, как мое сердцебиение подскакивает до немыслимых высот. Вы только представьте себе мое состояние, когда я вчера встал чуть свет пораньше и с горем пополам забрался в кустики, радостно так присел и только собрался расслабиться, как ощутил чье-то прикосновение к самому сокровенному, оттуда снизу! Да-да! Только глаза ото сна продрал стянул портки, присел, а тебя кто-то потрогал за... В общем я своими криками разбудил всех кто еще спал на стоянке, лишь уже выскочив из "куширей" и набрав дополнительную порцию воздуха для крика обнаружил своего обидчика.

  Интеллигентнейшей души зверь, а именно один из лесных братьев на моем попечении. Енот Профессор, изволили этим утром прогуливаться по лагерю, а, завидев мое странное поведение и непонятные "орешки" кои я до этого старательно скрывал от него, решил проверить ряд научных гипотез, зародившихся в его мозгу, путем банального тыканья лапкой в оные "орешки". Чем чуть не вызвал у меня инфаркт в мои неполные двенадцать лет.

  Подонок.

  Так ведь и заикой можно стать.

  Придерживаясь старинной мудрости, что утро добрым не бывает, не стал отвечать на подковырки и смешки Априи Хенгельман и Десмоса, а полностью погрузился в нирвану обжорства, подчищая все съестное со стола, что выставили для меня в походной скромности мои слуги. И если графа не очень прельщала еда простых смертных, то Хенгельман была вынуждена в скором времени попридержать язык что бы успеть с утра выхватить хоть что-то съестное из моих загребущих рук.

  И снова дорога, снова ухабы и кочки, вновь серой стеной влажная пелена непрекращающегося мелкого дождя. Одно хорошо, это воздух осенью, в это время он особенный, уже холодненький и оттого еще более вкусный на мокрой земле и пряном аромате опадающей листвы.

  Ходил я еще с трудом, верхом держатся в седле, вообще бы не рискнул, так что в моем распоряжении на протяжении всего пути, были мои тетрадки и записи, а так же пусть пока частичное, но возвращение моих магических способностей в купе приобретенного опыта черной магии.

  Творим?

  Творим!

  Помните как там, у Александра Сергеевича, у господина нашего Пушкина было?

   О сколько нам открытий чудных,

   Готовят просвещенья дух.

   И опыт, сын ошибок трудных,

   И гений, парадоксов друг,

   И случай, бог изобретатель...

  Опыт, да, именно с опытом я стал видеть то, через что казалось бы еще вчера продирался набивая шишки. В такие моменты, часто с грустью вспоминая, сэра Дако, вот кого мне стоило бы в свое время внимательней слушать, а не рассчитывать тупо на вычислительные возможности моего Мака. Хотя чего уж там, Мак нужно возвращать, это незаменимый помощник без которого я теперь словно без рук, без ног, а так же лишен зрения и слуха. Свободного времени завались, так что извлекаю свои старинные записи с выкладками и начинаю вновь составлять узоры и плести узлы силовых основ для будущих заклинаний своего магического амулета - компьютера.