Минус ангел (Аудиокнига) Зотов Георгий

"Петрович нетвердой рукой наклонил бутылку над опустевшим граненым стаканом, на дне которого еще с лета упокоилась зеленая муха. Присохшее к мутному стеклу насекомое настолько проспиртовалось, что его охотно принял бы любой музей. Тупо подождав пару секунд, Петрович сильно потряс емкость вверх-вниз на манер бармена за стойкой. К его великому неудовольствию, из пыльного горлышка не вылилось ни единой капли: он уже давно «выжал» бутылку досуха. Пошатнувшись, Петрович встал со стула, вяло бормоча ругательства: бесполезная бутылка, задетая его локтем, упала на пол с низенького стола. Обреченно звякнув, она покатилась в угол, где уже громоздилась внушительная «поленница» запыленной стеклянной посуды из-под «беленькой» – в основном чекушки и поллитровки. Нещадно скребя подбородок, обросший колючей седой щетиной, старик снова выматерился. Да уж, повезло так повезло. Как раз срок подошел – только-только уговорил племяша, чтобы, как обычно, отвез его в Москву с товаром  – и на тебе. С другой стороны, конечно, жестокая напасть приключилась сразу у всей деревни, однако… вот почему эта хрень произошла именно сейчас, когда у него душа горит синим пламенем, в кармане ни копья, а до пенсии еще три недели? Надо как-то решать проблему, а решить ее может только одно…

Шаркающей походкой добредя до древнего, доставшегося еще от бабушки комода, Петрович мутным взглядом отыскал на одной из полок заветную палехскую шкатулку. Облупившаяся крышка отлетела прочь – в заскорузлых пальцах старика зашелестели несколько потертых, видавших виды десятирублевок. Раз-два-три, ага… ну что ж, зря фигней страдал, не так уж все и плохо – тридцать рубликов как копеечка. На литр самогона у Фроськи точно хватит – а чтобы «освежиться», большего ему сейчас и не надо. Жаль, что бабка бутылки свои обратно не выкупает – а то бы точно с таким запасом пил недельки две подряд. С великим трудом натянув валенки на опухшие ноги, Петрович надел отведанный молью заячий тулуп, сунул деньги в левый карман и, подойдя к двери, загремел ржавой задвижкой.

Дверь распахнулась, и старик отшатнулся от неожиданности – на заиндевевшем пороге трухлявого, покосившегося дома стояли двое: судя по их растерянности, они как раз готовились постучать. Мельком скользнув по незваным гостям недобрым взглядом, Петрович едва удержался, чтобы от всей души не харкнуть им под ноги. Их вид не внушал никаких сомнений: это были те самые «голубые», которых за последние двадцать лет так часто стали показывать по телеку. Напомаженные ребята в узких джинсовых курточках со стекляшками и разного цвета обтягивающих штанах, напоминавших женские лосины – на одном фиолетовые, на другом – зеленые. Глазки тщательно подведены тушью, губки подкрашены, на лицах – следы пудры, создающей привлекательную бледность. Ежась от холода, мальчик  в зеленых портках  держал в замерзшей руке плоский чемодан. Длинные ногти на пальцах, сжимавших кожаную ручку, были покрыты розовым лаком – от такого зрелища старику стало вконец противно."