Русский диверсант (АудиоКнига) читает Пухов Сергей - Михеенков Сергей

Автор: Михеенков Сергей
Аудиокнига скачать бесплатно: Русский диверсант
Читает: Пухов Сергей
Жанр: Военная проза
Цикл: Курсант Александр Воронцов, книга-4
Язык: русский
Год издания релиза аудиокниги: 2018
Формат: MP3
Битрейт аудио: 128 kbps
Размер архива: 570 MB
Время звучания: 10:22:42
Издательство: АКСР

Летом 1942 года на Ржевско-Вяземском выступе немцам удалось построить глубокоэшелонированную оборону. Линия фронта практически стабилизировалась, и попытки бывшего курсанта Воронцова прорваться к своим смертельно опасны. А фронтовые стёжки-дорожки вновь сводят его не только с друзьями настоящими и с теми, кто был таковым в прошлом, но и с, казалось бы, явными врагами - такими как майор вермахта Радовский, командир боевой группы "Чёрный туман"...

Скачать аудиокнигу бесплатно Михеенков Сергей - Русский диверсант

"Немец-конвоир был небольшого роста, на голову ниже Воронцова. И возможно, именно рост Воронцова его больше всего и раздражал. Он давно, от самой станции, шел за ним, угрюмо поглядывал Воронцову в спину, покачивал карабином с примкнутым штыком, будто примеривался.
Сразу за станцией двое пленных из команды, пригнанной на днях откуда-то с северного участка фронта, присели на обочине. Позже из разговоров шедших рядом Воронцов узнал, что это были вяземские. Наголодавшиеся в окружении, а потом в лесах, они ели что попало. Ночью, когда колонну загнали в какой-то пустой скотный двор, они нашли несколько старых свеклиц и тут же принялись их грызть. Утром у них открылся понос. Конвоир подошел к присевшим на обочине, сказал коротко:
— Steht!
Подождал с полминуты, чтобы стало очевидным, что команда не выполнена, и, примерившись, как примериваются ножом, когда колют поросенка, всадил штык в спину одного из пленных. Тот раскинул руки и завалился на бок. Немец брезгливо оскалился, выдернул штык и тщательно вытер его о шинель убитого. Заколотый штыком пленный лежал ничком, в последнем судорожном движении подобрав к животу колени, как усталый путник, так и не одолевший остаток своего пути. Пыльная, с прожогами, шинель коробом поднялась на тощей сгорбленной спине. И конвоир все время, пока счищал со штыка бурую слизь, совсем непохожую на кровь, что-то зло бормотал, не поднимая глаз ни на пленных, ни на своих товарищей. Колонна медленно и молча проходила мимо.
Пленные косились на убитого, на спущенные его штаны и раскинутые в пыли черные руки. Никто не осмеливался поднять глаза выше и посмотреть на немца, который все еще возился со своим испачканным штыком. Воронцов посмотрел на лежавшего в дорожной пыли, немного замедлил шаг, так что на него сзади наперли и толкнули в спину, что-то бормоча со злой надсадой. Но он успел мельком взглянуть на немца. Взгляды их встретились. Воронцов глазам своим не поверил: во взгляде конвоира, только что убившего беспомощного человека, он увидел не злобу, а растерянность. Неужели это тоже был человек, который теперь нуждался в объяснении совершенного им поступка, но не находил его.
И вот теперь он все время шел неподалеку. Воронцов чувствовал, как немец смотрит ему в спину. То ли его раздражал высокий рост Воронцова, явно выделявшегося в колонне, то ли шинель, которая выглядела не такой потрепанной, как у большинства, и то, что петлицы на ней были тоже не такими, как у остальных. Воронцов выбрал момент и снова взглянул на конвоира: теперь в его глазах он не увидел той растерянности, которая владела им полчаса назад. Лицо немца выглядело каменным, непроницаемым, а глаза не выражали ничего. Такие лица Воронцов не раз видел перед боем, внезапно оглянувшись на кого-нибудь из своих бойцов, кто в ту минуту находился рядом. Сейчас подойдет и всадит между лопаток свой штык. И никто ему не помешает. Просто ждет подходящего момента. Нельзя, нельзя давать ему ни малейшего повода. Воронцов попытался зайти в середину колонны, но туда его не пустили. Грубо вытолкнули из колонны:
— Куда прешь, лейтенант!
— Ты тут, парень, не командуй. Откомандовался.
— Да тихо вы! Он не лейтенант.
— А кто же? Посмотрите на его нашивки!
— Курсант. С сержантскими «секелями». Не видишь?
— А, курсант… Да один хрен!
На что они рассчитывали, говоря эти слова и толкая его, как чужого, на обочину, к конвоиру? Да ни на что. Просто это — плен. Тут каждый за себя… За себя… Шедших в колонне уже охватил тот психоз, та нервная дрожь, когда каждому кажется, что уж он-то, он, может, единственный, выживет, что, скорее всего, на обочине оставят идущего рядом, не его, другого, что минуты обреченного уже сочтены, и ему уже не поможешь, а значит, и незачем ему протягивать руку, только себе хуже сделаешь… И вот тут-то, среди гудящих шагов и осторожного полушепота идущих слева, Ворондов и услышал фамилию заколотого конвоиром и то, что он был из партии, пригнанной из-под Вязьмы. Онемевший и одуревший от голода, недосыпания и побоев, Воронцов вздрогнул и пришел в себя от одного только слова: «Вязьма»."